How shall the burial rite be read?
         The solemn song be sung?
 The requiem for the loveliest dead,
         That ever died so young?

 Как реквием читать – о смех! – 
         Как петь нам гимн святой!
 Той, что была прекрасней всех
         И самой молодой!

 Her friends are gazing on her,
         And on her gaudy bier,
 And weep ! – oh! to dishonor
         Dead beauty with a tear!

 Друзья глядят, как на мечту,
         В гробу на лик святой,
 И шепчут: «О! Как красоту
         Бесчестить нам слезой?»

 They loved her for her wealth –
         And they hated her for her pride –
 But she grew in feeble health,
         And they love her – that she died.

 Они любили прелесть в ней,
         Но гордость кляли вслух.
 Настала смерть. Они сильней
         Любить посмели вдруг.

 They tell me (while they speak
         Of her "costly broider'd pall")
 That my voice is growing weak –
         That I should not sing at all –

 Мне говорят (а между тем
         Болтает вся семья),
 Что голос мой ослаб совсем,
         Что петь не должен я,

 Or that my tone should be
         Tun'd to such solemn song
 So mournfully – so mournfully,
         That the dead may feel no wrong.

 И что мой голос, полн былым,
         Быть должен, в лад скорбей,
 Столь горестным – столь горестным, – 
         Что тяжко станет ей.

 But she is gone above,
         With young Hope at her side,
 And I am drunk with love
         Of the dead, who is my bride. –

 Она пошла за небосклон,
         Надежду увела;
 Я все ж любовью опьянен
         К той, кто моей была!

 Of the dead – dead who lies
         All perfum'd there,
 With the death upon her eyes,
         And the life upon her hair.

 К той, кто лежит, – прах лучших грез,
         Еще прекрасный прах!
 Жизнь в золоте ее волос,
         Но смерть, но смерть в очах.

 Thus on the coffin loud and long
         I strike – the murmur sent
 Through the grey chambers to my song,
         Shall be the accompaniment.

 Я в гроб стучусь, – упорно бью,
         И стуки те звучат
 Везде! везде! – и песнь мою
         Сопровождают в лад.

 Thou died'st in thy life's June –
         But thou did'st not die too fair:
 Thou did'st not die too soon,
         Nor with too calm an air.

 В Июне дней ты умерла,
         Прекрасной слишком? – Нет!
 Не слишком рано ты ушла,
         И гимн мой буйно спет.

 From more than fiends on earth,
         Thy life and love are riven,
 To join the untainted mirth
         Of more than thrones in heaven –

 Не только от земли отторг
         Тебя тот край чудес:
 Ты видишь больше, чем восторг
         Пред тронами небес!

 Therefore, to thee this night
         I will no requiem raise,
 But waft thee on thy flight,
         With a Pæan of old days.

 Петь реквием я не хочу
         В такую ночь, – о нет!
 Но твой полет я облегчу
         Пэаном древних лет!

Пэан. Впервые появилось в изд. 1831 г.; в переработанном виде, под заглавием «Линор», помещено в «Pionner» 1842 г.; см. дальше. (Прим. перев.)