Wee, modest crimson-tipped flow'r,
 Thou's met me in an evil hour;
 For I maun crush amang the stoure
     Thy slender stem:
 To spare thee now is past my pow'r,
     Thou bonie gem.

 Цветок смиренный полевой!
 Не в добрый час ты встречен мной:
 Как вел я плуг, твой стебелек
     Был на пути.
 Краса долины! я не мог
     Тебя спасти.

 Alas! it's no thy neibor sweet,
 The bonie lark, companion meet,
 Bending thee 'mang the dewy weet,
     Wi' spreckl'd breast!
 When upward-springing, blythe, to greet
     The purpling east.

 Не будешь пташки ты живой,
 Своей соседки молодой,
 Поутру, только дрогнет тень,
     В росе качать,
 Когда она румяный день
     Летит встречать.

 Cauld blew the bitter-biting north
 Upon thy early, humble birth;
 Yet cheerfully thou glinted forth
     Amid the storm,
 Scarce rear'd above the parent-earth
     Thy tender form.

 Был ветер северный жесток,
 Когда впервые твой росток
 Родную почву пробивал;
     В налете гроз
 Ты почку раннюю склонял,
     Под бурей взрос.

 The flaunting flow'rs our gardens yield,
 High shelt'ring woods and wa's maun shield;
 But thou, beneath the random bield
     O' clod or stane,
 Adorns the histie stibble field,
     Unseen, alane.

 От непогод цветам садов
 Защитой стены, тень дерев.
 Случайной кочкой был храним
     Твой стебелек;
 В нагих полях ты взрос незрим
     И одинок.

 There, in thy scanty mantle clad,
 Thy snawie bosom sun-ward spread,
 Thou lifts thy unassuming head
     In humble guise;
 But now the share uptears thy bed,
     And low thou lies!

 Ты скромно в зелени мелькал
 Головкой снежною; ты ждал
 Привета солнышка, - и вдруг
     Во цвете сил
 Тебя настиг мой острый плуг -
     И погубил.

 Such is the fate of artless maid,
 Sweet flow'ret of the rural shade!
 By love's simplicity betray'd,
     And guileless trust;
 Till she, like thee, all soil'd, is laid
     Low i' the dust.

 Таков удел цветка села -
 Невинной девушки: светла
 Душой доверчивой, живет
     Не чуя бед;
 Но злоба срежет и сомнет
     Прекрасный цвет.

 Such is the fate of simple bard,
 On life's rough ocean luckless starr'd!
 Unskilful he to note the card
     Of prudent lore,
 Till billows rage, and gales blow hard,
     And whelm him o'er!

 Таков удел певца полей:
 Среди обманчивых зыбей
 По морю жизни он ведет
     Свой хрупкий челн,
 Пока под бурей не падет
     Добычей волн.

 Such fate to suffering worth is giv'n,
 Who long with wants and woes has striv'n,
 By human pride or cunning driv'n
     To mis'ry's brink;
 Till wrench'd of ev'ry stay but Heav'n,
     He, ruin'd, sink!

 Таков удел в борьбе с нуждой
 Всех добрых: гордостью людской
 И злом на смерть осуждены,
     Они несут -
 Одних небес не лишены -
     Кровавый труд.

 Ev'n thou who mourn'st the Daisy's fate,
 That fate is thine—no distant date;
 Stern Ruin's plough-share drives elate,
     Full on thy bloom,
 Till crush'd beneath the furrow's weight,
     Shall be thy doom!

 Над маргариткой плачу я...
 Но это доля и моя!
 Плуг смерти надо мной пройдет
     И в цвете лет
 Меня подрежет - и затрет
     Мой слабый след.