Once, after long-drawn revel at The Mermaid,
He to the overbearing Boanerges
Jonson, uttered (if half of it were liquor,
                    Blessed be the vintage!)

Засидевшись за выпивкой в «Русалке»,
Он рассказывал Бену Громовержцу
(Если это вино в нем говорило –
               Вакху спасибо!)

Saying how, at an alehouse under Cotswold,
He had made sure of his very Cleopatra,
Drunk with enormous, salvation-contemning
                    Love for a tinker.

И о том, как под Челси он в трактире
Настоящую встретил Клеопатру,
Опьяневшую от безумной страсти
               К меднику Дику;

How, while he hid from Sir Thomas's keepers,
Crouched in a ditch and drenched by the midnight
Dews, he had listened to gipsy Juliet
                    Rail at the dawning.

И о том, как, скрываясь от лесничих,
В темном рву, от росы насквозь промокший,
Он подслушал цыганскую Джульетту,
               Клявшую утро;

How at Bankside, a boy drowning kittens
Winced at the business; whereupon his sister –
Lady Macbeth aged seven – thrust 'em under,
                     Sombrely scornful.

И о том, как малыш дрожал, не смея
Трех котят утопить, а вот сестрица,
Леди Макбет семи годков, их мрачно
               Бросила в Темзу;

How on a Sabbath, hushed and compassionate –
She being known since her birth to the townsfolk –
Stratford dredged and delivered from Avon
                     Dripping Ophelia

И о том, как в субботу приунывший
Стратфорд в Эвоне выловить пытался
Ту Офелию, что еще девчонкой
               Знали повсюду.

So, with a thin third finger marrying
Drop to wine-drop domed on the table,
Shakespeare opened his heart till the sunrise –
                     Entered to hear him.

Так Шекспир раскрывал в беседе сердце,
Обручая на столике мизинцем
Каплю с каплей вина, пока послушать
               Солнце не встало.

London waken and he, imperturbable,
Passed from waking to hurry after shadows...
Busied upon shows of no earthly importance?
                    Yes, but he knew it!

Вместе с Лондоном он тогда, очнувшись,
Вновь помчался гоняться за тенями;
А что это пустое, может, дело,
               Сам понимал он.