Thank Heaven! the crisis –
    The danger is past,
 And the lingering illness
    Is over at last –
 And the fever called "Living"
    Is conquered at last.

 Тебе благодарность,
    Небесный Отец!
 Огневая горячка
    Прошла наконец.
 И болезни, что жизнью
    Зовется, конец.

 Sadly, I know
    I am shorn of my strength,
 And no muscle I move
    As I lie at full length –
 But no matter! – I feel
    I am better at length.

 Грустно, что сил
    Больше нет, – но тоской
 Не томлюсь, не грущу,
    Потревожить покой
 Не хочу, – я ценю
    Бесжеланный покой.

 And I rest so composedly,
    Now, in my bed,
 That any beholder
    Might fancy me dead –
 Might start at beholding me,
    Thinking me dead.

 И спокойный и тихий я
    Здесь наконец, –
 Подумают люди,
    Взглянув, что – мертвец,
 В испуге шепнут они:
    «Это – мертвец»…

 The moaning and groaning,
    The sighing and sobbing,
 Are quieted now,
    With that horrible throbbing
 At heart: – ah, that horrible,
    Horrible throbbing!

 И Грезы, и слезы,
    И вздохи, и муки
 Прошли, и теперь
    Не тревожат и стуки
 Там в сердце – жестокие
    Жуткие стуки.

 The sickness – the nausea –
    The pitiless pain –
 Hare ceased, with the fever
    That maddened my brain –
 With the fever called "Living"
    That burned in my brain.

 Затих нестерпимый
    Мучительный шум;
 Конец лихорадке,
    Терзающей ум –
 К горячечной жизни,
    Сжигающей ум.

 And oh! of all tortures
    That torture the worst
 Has abated – the terrible
    Torture of thirst
 For the napthaline river
    Of Passion accurst: –
 I have drank of a water
    That quenches all thirst: –

 Там жуткою жаждой
    Я был истомлен –
 Нефтяною рекою ее,
    С давних времен
 Истерзал меня страсти
    Мучительный сон, –
 Но источником светлым
    Я здесь утолен. 

 Of a water that flows,
    With a lullaby sound.
 From a spring but a very few
    Feet under ground –
 From a cavern not very far
    Down under ground.

 Быстролетной воды
    Запевающий звон –
 Успокоил сверкающий
    Сладостно он –
 Убаюкал ласкающий
    Радостно он.

 And ah! let it never
    Be foolishly said
 That my room it is gloomy
    And narrow my bed;
 For man never slept
    In a different bed –
 And, to sleep, you must slumber
    In just such a bed.

 Глупец скажет, быть может,
    Что темен покой.
 И что узкое ложе
    В постели такой –
 Но кто спал когда
    На постели другой –
 Если спать несомненно
    В постели такой.

 My tantalized spirit
    Here blandly reposes,
 Forgetting, or never
    Regretting its roses –
 Its old agitations
    Of myrtles and roses:

 Отдыхаю, не знаю
    Томительных гроз –
 Забыл и не вспомню
    Я запаха роз,
 Бывалой тревоги
    И мирта, и роз. 

 For now, while so quietly
    Lying, it fancies
 A holier odor
    About it, of pansies –
 A rosemary odor,
    Commingled with pansies –
 With rue and the beautiful
    Puritan pansies.

 Лежу беспечальный я,
    Тихий, бесстрастный;
 Доносится запах
    Ромашки прекрасный,
 Шиповника запах
    Густой и прекрасный
 И скромной фиалки
    Простой и прекрасный.

 And so it lies happily,
    Bathing in many
 A dream of the truth
    And the beauty of Annie –
 Drowned in a bath
    Of the tresses of Annie.

 Отрадно мне, тихому,
    В грезном сиянии
 С думой-мечтой
 О любимой мной Анни,
    Укрывшись волною
 Волос моей Анни.

 She tenderly kissed me,
    She fondly caressed,
 And then I fell gently
    To sleep on her breast –
 Deeply to sleep
    From the heaven of her breast.

 Целуя, шептала:
    – «Земное, уйди»…
 И радостно я
    Задремал на груди –
 Забылся, уснул
    На любимой груди.

 When the light was extinguished,
    She covered me warm,
 And she prayed to the angels
    To keep me from harm –
 To the queen of the angels
    To shield me from harm.

 В погасающем свете
    Нежна и светла
 Она Божию Матерь
    Просила – от зла
 Уберечь, ограждая
    От горя и зла.

 And I lie so composedly,
    Now, in my bed,
 (Knowing her love)
    That you fancy me dead –
 And I rest so contentedly,
    Now in my bed,
 (With her love at my breast)
    That you fancy me dead –
 That you shudder to look at me,
    Thinking me dead: –

 Я – укрытый от горести –
    Сплю, наконец;
 Знаю, что любит,
    А вы мне: «мертвец»
 Сокрушаясь твердите, – но
    Это ль – конец?
 Если весь я – любовь,
    Разве это – мертвец?
 О нелепые бредни,– нет,
    Я – не мертвец.

 But my heart it is brighter
    Than all of the many
 Stars in the sky,
    For it sparkles with Annie –
 It glows with the light
    Of the love of my Annie –
 With the thought of the light
    Of the eyes of my Annie.

 Все светлее на сердце –
    Как в звездном сиянии;
 Нежно ко мне
    Наклоняется Анни,
 Я вижу лицо
    Дорогой моей Анни, –
 Словно звезды, глаза
    Убаюкавшей Анни.