Type of the antique Rome! Rich reliquary
 Of lofty contemplation left to Time
 By buried centuries of pomp and power!
 At length – at length – after so many days
 Of weary pilgrimage and burning thirst,
 (Thirst for the springs of lore that in thee lie,)
 I kneel, an altered and an humble man,
 Amid thy shadows, and so drink within
 My very soul thy grandeur, gloom, and glory!

 Прообраз Рима древнего! Святыня,
 Роскошный знак высоких созерцаний,
 Оставленный для Времени веками
 Похоронённой пышности и власти.
 О, наконец, чрез столько-столько дней
 Различных странствий, жажды ненасытной,
 (Той жажды, что искала родников
 Сокрытых знаний, здесь, в тебе лежащих),
 Смиренным изменённым человеком,
 Склоняюсь я теперь перед тобой,
 Среди твоих теней, и упиваюсь,
 Душой своей души, в твоём величьи,
 В твоей печали, пышности и славе.

 Vastness! and Age! and Memories of Eld!
 Silence! and Desolation! and dim Night!
 I feel ye now – I feel ye in your strength –
 O spells more sure than e'er Judæan king
 Taught in the gardens of Gethsemane!
 O charms more potent than the rapt Chaldee
 Ever drew down from out the quiet stars!

 Обширность! Древность! Память неких дней!
 Молчание! И Ночь! И Безутешность!
 Я с вами – я вас вижу в вашей славе –
 О, чары, достовернее тех чар,
 Что были скрыты садом Гефсиманским, –
 Властней тех чар, что, с тихих звезд струясь,
 Возникли над халдеем восхищённым!

 Here, where a hero fell, a column falls!
 Here, where the mimic eagle glared in gold,
 A midnight vigil holds the swarthy bat!
 Here, where the dames of Rome their gilded hair
 Waved to the wind, now wave the reed and thistle!
 Here, where on golden throne the monarch lolled,
 Glides, spectre-like, unto his marble home,
 Lit by the wan light of the hornéd moon,
 The swift and silent lizard of the stones!

 Где пал герой, колонна упадает!
 Где вился золотой орёл, там в полночь –
 Сторожевой полёт летучей мыши!
 Где римские матроны развевали
 По ветру сеть волос позолочёных,
 Теперь там развеваются волчцы!
 Где, развалясь на золотом престоле,
 Сидел монарх, теперь, как привиденье,
 Под сумрачным лучом луны двурогой,
 В свой каменистый дом, храня молчанье,
 Проскальзывает ящерица скал!

 But stay! these walls – these ivy-clad arcades –
 These mouldering plinths – these sad and blackened shafts –
 These vague entablatures – this crumbling frieze –
 These shattered cornices – this wreck – this ruin –
 These stones – alas! these gray stones – are they all –
 All of the famed, and the colossal left
 By the corrosive Hours to Fate and me?

 Но подожди! ужели эти стены –
 И эти своды в сетке из плюща –
 И эти полустёршиеся глыбы –
 И эти почерневшие столбы –
 И призрачные эти архитравы –
 И эти обвалившиеся фризы –
 И этот мрак – развалины – обломки –
 И эти камни – горе! эти камни
 Седые – неужели это всё,
 Что едкие Мгновенья пощадили
 Из прежнего величия и славы,
 Храня их для Судьбы и для меня?

 "Not all" – the Echoes answer me – "not all!
 Prophetic sounds and loud, arise forever
 From us, and from all Ruin, unto the wise,
 As melody from Memnon to the Sun.
 We rule the hearts of mightiest men – we rule
 With a despotic sway all giant minds.
 We are not impotent – we pallid stones.
 Not all our power is gone – not all our fame –
 Not all the magic of our high renown –
 Not all the wonder that encircles us –
 Not all the mysteries that in us lie –
 Not all the memories that hang upon
 And cling around about us as a garment,
 Clothing us in a robe of more than glory."

 «Не всё» – мне вторят Отклики – «не всё.
 Пророческие звуки возникают
 Навеки, громким голосом, из нас,
 И от Развалин к мудрому стремятся,
 Как звучный голос от Мемнона к Солнцу.
 Мы властвуем сердцами самых сильных,
 Влиянием своим самодержавным
 Блюдём все исполинские умы.
 Нет, не бессильны сумрачные камни.
 Не вся от нас исчезла наша власть,
 Не вся волшебность светлой нашей славы –
 Не все нас окружающие чары –
 Не все в нас затаившиеся тайны –
 Не все воспоминанья, что, над нами
 Замедлив, облекли нас навсегда
 В покров того, что более, чем слава».