By a route obscure and lonely,
    Haunted by ill angels only,
    Where an Eidolon, named NIGHT,
    On a black throne reigns upright,
    I have reached these lands but newly
    From an ultimate dim Thule –
 From a wild weird clime that lieth, sublime,
    Out of SPACE – out of TIME.

      Дорогой тёмной, нелюдимой,
      Лишь злыми духами хранимой,
      Где некий чёрный трон стоит,
      Где некий Идол, Ночь, царит, 
      До этих мест, в недавний миг,
      Из крайней Фуле я достиг,
 Из той страны, где вечно сны, где чар высоких постоянство,
      Вне Времени — и вне Пространства.

    Bottomless vales and boundless floods,
    And chasms, and caves, and Titan woods,
    With forms that no man can discover
    For the dews that drip all over;
    Mountains toppling evermore
    Into seas without a shore;
    Seas that restlessly aspire,
    Surging, unto skies of fire;
    Lakes that endlessly outspread
    Their lone waters – lone and dead, –
    Their still waters – still and chilly
    With the snows of the lolling lily.

 Бездонные долины, безбрежные потоки, 
 Провалы и пещеры, Гигантские леса,
 Их сумрачные формы — как смутные намёки,
 Никто не различит их, на всём дрожит роса.
 Возвышенные горы, стремящиеся вечно
 Обрушиться, сквозь воздух, в моря без берегов, 
 Течения морские, что жаждут бесконечно
 Взметнуться ввысь, к пожару горящих облаков.
 Озёра, беспредельность просторов полноводных,
 Немая бесконечность пустынных мёртвых вод,
 Затишье вод пустынных, безмолвных и холодных, 
 Со снегом спящих лилий, сомкнутых в хоровод.

    By the lakes that thus outspread
    Their lone waters, lone and dead, –
    Their sad waters, sad and chilly
    With the snows of the lolling lily, –
    By the mountains – near the river
    Murmuring lowly, murmuring ever, –
    By the grey woods, – by the swamp
    Where the toad and the newt encamp, –
    By the dismal tarns and pools
        Where dwell the Ghouls, –
    By each spot the most unholy –
    In each nook most melancholy, –
    There the traveller meets aghast
    Sheeted Memories of the Past –
    Shrouded forms that start and sigh
    As they pass the wanderer by –
    White-robed forms of friends long given,
    In agony, to the Earth – and Heaven.

 Близ озёрных затонов, меж далей полноводных,
 Близ этих одиноких печальных мёртвых вод,
 Близ этих вод пустынных, печальных и холодных,
 Со снегом спящих лилий, сомкнутых в хоровод, — 
 Близ гор, — близ рек, что вьются, как водные аллеи,
 И ропщут еле слышно, журчат — журчат всегда, —
 Вблизи седого леса, — вблизи болот, где змеи,
 Где только змеи, жабы, и ржавая вода, —
 Вблизи прудков зловещих и тёмных ям с водою, 
 Где притаились Ведьмы, что возлюбили мглу, —
 Вблизи всех мест проклятых, насыщенных бедою,
 О, в самом нечестивом и горестном углу, —
 Там путник, ужаснувшись, встречает пред собою
 Закутанные в саван видения теней, 
 Встающие внезапно воздушною толпою,
 Воспоминанья бывших невозвратимых Дней.
 Все в белое одеты, они проходят мимо,
 И вздрогнут, и, вздохнувши, спешат к седым лесам,
 Виденья отошедших, что стали тенью дыма, 
 И преданы, с рыданьем, Земле — и Небесам.

    For the heart whose woes are legion
    'Tis a peaceful, soothing region –
    For the spirit that walks in shadow
    'Tis – oh, 'tis an Eldorado!
    But the traveller, travelling through it,
    May not – dare not openly view it;
    Never its mysteries are exposed
    To the weak human eye unclosed;
    So wills its King, who hath forbid
    The uplifting of the fringed lid;
    And thus the sad Soul that here passes
    Beholds it but through darkened glasses.

 Для сердца, чьи страданья — столикая громада,
 Для духа, что печалью и мглою окружён,
 Здесь тихая обитель, — услада, — Эльдорадо, —
 Лишь здесь изнеможённый с собою примирён. 
 Но путник, проходящий по этим дивным странам,
 Не может — и не смеет открыто видеть их,
 Их таинства навеки окутаны туманом,
 Они полусокрыты от слабых глаз людских.
 Так хочет их Властитель, навеки возбранивший 
 Приоткрывать ресницы и поднимать чело,
 И каждый дух печальный, в пределы их вступивший,
 Их может только видеть сквозь дымное стекло.

    By a route obscure and lonely,
    Haunted by ill angels only,
    Where an Eidolon, named NIGHT,
    On a black throne reigns upright,
    I have wandered home but newly
    From this ultimate dim Thule.

      Дорогой тёмной, нелюдимой,
      Лишь злыми духами хранимой, 
      Где некий чёрный трон стоит,
      Где некий Идол, Ночь, царит,
      Из крайних мест, в недавний миг,
      Я дома своего достиг.