Ah, broken is the golden bowl! the spirit flown forever!
 Let the bell toll! – a saintly soul floats on the Stygian river;
 And, Guy De Vere, hast thou no tear? – weep now or never more!
 See! on yon drear and rigid bier low lies thy love, Lenore!
 Come! let the burial rite be read – the funeral song be sung! –
 An anthem for the queenliest dead that ever died so young –
 A dirge for her the doubly dead in that she died so young.

 О, сломан кубок золотой! душа ушла навек!
 Скорби о той, чей дух святой — среди Стигийских рек.
 Гюи де Вир! Где весь твой мир? Склони свой тёмный взор:
 Там гроб стоит, в гробу лежит твоя любовь, Линор! 
 Пусть горький голос панихид для всех звучит бедой,
 Пусть слышим мы, как нам псалмы поют в тоске святой,
 О той, что дважды умерла, скончавшись молодой.

 "Wretches! ye loved her for her wealth and hated her for her pride,
 And when she fell in feeble health, ye blessed her – that she died!
 How shall the ritual, then, be read? – the requiem how be sung
 By you – by yours, the evil eye, – by yours, the slanderous tongue
 That did to death the innocence that died, and died so young?"

 «Лжецы! Вы были перед ней — двуликий хор теней.
 И над больной ваш дух ночной шепнул: Умри скорей! 
 Так как же может гимн скорбеть и стройно петь о той,
 Кто вашим глазом был убит и вашей клеветой,
 О той, что дважды умерла, невинно-молодой?»

 Peccavimus; but rave not thus! and let a Sabbath song
 Go up to God so solemnly the dead may feel no wrong!
 The sweet Lenore hath "gone before," with Hope, that flew beside,
 Leaving thee wild for the dear child that should have been thy bride –
 For her, the fair and debonair, that now so lowly lies,
 The life upon her yellow hair but not within her eyes –
 The life still there, upon her hair – the death upon her eyes.

 Peccavimus; но не тревожь напева похорон,
 Чтоб дух отшедшей той мольбой с землёй был примирён. 
 Она невестою была, и Радость в ней жила,
 Надев несвадебный убор, твоя Линор ушла.
 И ты безумствуешь в тоске, твой дух скорбит о ней,
 И свет волос её горит, как бы огонь лучей,
 Сияет жизнь её волос, но не её очей.

 "Avaunt! to-night my heart is light. No dirge will I upraise,
 But waft the angel on her flight with a Pæan of old days!
 Let no bell toll! – lest her sweet soul, amid its hallowed mirth,
 Should catch the note, as it doth float up from the damnéd Earth.
 To friends above, from fiends below, the indignant ghost is riven –
 From Hell unto a high estate far up within the Heaven –
 From grief and groan, to a golden throne, beside the King of Heaven."

 «Подите прочь! В моей душе ни тьмы, ни скорби нет.
 Не панихиду я пою, а песню лучших лет!
 Пусть не звучит протяжный звон угрюмых похорон,
 Чтоб не был светлый дух её тем сумраком смущён.
 От вражьих полчищ гордый дух, уйдя к друзьям, исчез, 
 Из бездны тёмных Адских зол в высокий мир Чудес,
 Где золотой горит престол Властителя Небес».

Peccavimus – Покаемся! (лат.)