As our mother the Frigate, bepainted and fine,
Made play for her bully the Ship of the Line;
So we, her bold daughters by iron and fire,
Accost and decoy to our masters' desire.

Пусть нас называют морской шпаной —
В нас кровь бригантины, бабки шальной.
Чтоб сбить с панталыку чужие суда,
Мы за нос их водим туда и сюда.

Now, pray you, consider what toils we endure,
Night-walking wet sea-lanes, a guard and a lure;
Since half of our trade is that same pretty sort
As mettlesome wenches do practise in port.

Ей-ей, ремесло отборного сорта —
От борта до борта, от порта до порта
Шныряем, девчонкам портовым сродни,
Когда на работу выходят они.

For this is our office – to spy and make room,
As hiding yet guiding the foe to their doom;
Surrounding, confounding, we bait and betray
And tempt them to battle the seas' width away.

Линкору покорна наша дружина.
Чужак на рейде — попался, вражина,
Хана тебе, братец, бросай якоря,
А наша забота — удрать втихаря.

The pot-bellied merchant foreboding no wrong
With headlight and sidelight he lieth along,
Till, lightless and lightfoot and lurking, leap we
To force him discover his business by sea.

Сияя огнями, торговец-пройдоха
Вальяжно плывет, не чуя подвоха.
Мы, словно акулы, встаем пред купцом.
Выверни трюм — и дело с концом.

And when we have wakened the lust of a foe,
To draw him by flight toward our bullies we go,
Till, 'ware of strange smoke stealing nearer, he flies
Ere our bullies close in for to make him good prize.

Обштопанный аспид, млея от страсти,
К хозяину чешет, развесив снасти.
Но, дыму глотнув, подставляет корму.
А мы затеваем опять кутерьму.

So, when we have spied on the path of their host,
One flieth to carry that word to the coast;
And, lest by false doublings they turn and go free,
One lieth behind them to follow and see.

О планах болвана пронюхав заране,
Его стережем, хоронясь в тумане.
Тут же на берег шлем донос,
Чтоб ветер попутный мальца не унес.

Anon we return, being gathered again,
Across the sad valleys all drabbled with rain –
Across the grey ridges all crisped and curled –
To join the long dance round the curve of the world.

И вновь на протравленном солью просторе
Под тусклым небом, на сером море
Несем себе кругосветный дозор,
Сбивая пену в грязный узор.

The bitter salt spindrift, the sun-glare likewise,
The moon-track a-tremble, bewilders our eyes,
Where, linking and lifting, our sisters we hail
'Twixt wrench of cross-surges or plunge of head-gale.

То брызги дождя, то слепящие блики,
То лунной дорожки след многоликий.
Мы стеньговым флагом знак подаем
Судам, что служить подрядились внаем.

As maidens awaiting the bride to come forth
Make play with light jestings and wit of no worth,
So, widdershins circling the bride-bed of death,
Each fleereth her neighbour and signeth and saith: –

Бывает, пред выходом новобрачных
Отпустят друзья пару шуточек смачных, —
Так и мы, ничего не имея в виду,
Двусмысленную несем ерунду.

"What see ye? Their signals, or levin afar?
"What hear ye? God's thunder, or guns of our war?
"What mark ye? Their smoke, or the cloud-rack outblown?
"What chase ye? Their lights, or the Daystar low down?"

— Там вспышки зарниц иль сигналы тревоги?
— Гром или пушки ревут о подмоге?
— Дымок орудийный иль облака след?
— Закатное солнце иль знак новых бед?

So, times past all number deceived by false shows,
Deceiving we cumber the road of our foes,
For this is our virtue: to track and betray;
Preparing great battles a sea's width away.

От миражей шалеют мозги.
Мы сами надуем, а нас не моги, —
На пушку возьмем, охмурим, обдурим
И в пекло полезем. Прочее — дым.

Now peace is at end and our peoples take heart,
For the laws are clean gone that restrained our art;
Up and down the near headlands and against the far wind
We are loosed (O be swift!) to the work of our kind!

Нынче народы вдохновлены,
Поскольку мир — на грани войны.
Наша работа — весьма в чести.
Попутного ветра! Боже, прости.