Full thirty foot she towered from waterline to rail.
It took a watch to steer her, and a week to shorten sail;
But, spite all modern notions, I’ve found her first and best –
The only certain packet for the Islands of the Blest.

Каков корабль! Чтоб галс сменить, потратишь три часа, 
Неделю с гаком – чтоб кой-как зарифить паруса 
А рост от ватерлинии до уровня бортов! 
Но кто бы другой достигнуть, мог Блаженных островов? 

Fair held the breeze behind us – ‘twas warm with lover’s prayers,
We’d stolen wills for ballast and a crew of missing heirs.
They shipped as Able Bastards till the Wicked Nurse confessed,
And they worked the old three-decker to the Islands of the Blest.

Я точно знал, что никакой надёжный пакетбот 
Тех островов таинственных вовеки не найдёт. 
Влюблённый тёплый бриз, храни корабль волшебный наш, 
Не зря из баловней судьбы составлен экипаж.

By ways no gaze could follow, a course unspoiled of Cook,
Per Fancy, fleetest in man, our titled berths we took
With maids of matchless beauty and parentage unguessed,
And a Church of England parson for the Islands of the Blest.

А как вели они корабль - как лучшие мастера, 
И помешать им не могли ни волны ни ветра, 
(Туристских лайнеров маршрут? Он не указка вам!) 
Трехпалубник вы привели к Блаженным Островам.

We asked no social questions – we pumped no hidden shame –
We never talked obstetrics when the Little Stranger came:
We left the Lord in Heaven, we left the fiends in Hell.
We weren’t exactly Yussufs, but – Zuleika didn’t tell.

Каюты что достались нам все были первый класс, 
И редкие красавицы нам радовали глаз, 
А из каких они кругов – нам было всё равно: 
Оставим богу небеса, чертям морское дно. 

И мы не спрашивали как рождаются на свет, 
Малыш родился? Хорошо. А чей – вопросов нет! 
Обеты верности? Из нас Юсуф едва ли кто, 
Да и Зулейка, никогда не думала про то...

No moral doubts assailed us, so when the port we neared,
The villain had his flogging at the gangway, and we cheered.
‘Twas fiddle in the foc’s’le – ‘twas garlands on the mast,
For every one was married, and I went at shore at last.

Моральные сомнения? Да нет, на кой нам чёрт! 
"Ура" кричали, мы когда у входа в самый порт 
Злодея принялись пороть... И скрипки пели нам, 
Кто - чей никто не знал, прибыв к Блаженным островам.

I left ‘em all in couples a-kissing on the decks.
I left the lovers loving and parents signing cheques.
In endless English comfort, by county-folk caressed,
I left the old three-decker at the Islands of the Blest!...

Так целовались юные на палубах на всех, 
Когда я на берег сошёл, под их счастливый смех: 
(Ведь сельский английский уют - скажу без громких слов 
Мне он дороже был любых Блаженных островов.)

That route is barred to steamers: you’ll never lift again
Our purple-painted headlands or the lordly keeps of Spain.
They’re just beyond your skyline, howe’er so far you cruise,
In a ram-you-damn-you liner with a brace of bucking screws.

А пароходам нет пути к Блаженным островам 
Пурпурных наших вымпелов вовек не видеть вам, 
Для всех вонючих лайнеров закрыты к нам пути, 
И вам, балбесам, никогда дороги не найти.

Swing round your aching searchlight – ‘twill show no haven’s peace.
Ay, blow your shrieking sirens at the deaf, grey-bearded seas!
Boom our the dripping oil-bags to skin the deep’s unrest –
And you aren’t one knot the nearer to the Islands of the Blest.

Паршивые прожектора, как ни вертите – нет, 
Над нашей тихой пристанью не разольют свой свет, 
Визг отвратительных сирен несущих зло морям, 
Вас не приблизит ни на фут к Блаженным островам.

But when you’re threshing, crippled, with broken bridge and rail,
At a drogue of dead convictions to hold you head to gale,
Calm as the Flying Dutchman, from truck to taffrail dressed,
You’ll see the old three-decker for the Islands of the Blest.

You’ll see her tiering canvas in sheeted silver spread;
You’ll hear the long-drawn thunder ‘neath her leaping figure-head;
While far, so far above you, her tall poop-lanterns shine
Unvexed by wind or weather like the candles round a shrine!

А старый парусник, скрепя скрипящий полубак, 
Хотя все реи у него торчат бог знает как, 
Хотя и по старинке он покорен всем ветрам, 
Но он один и доплывёт к Блаженным островам.

Весь от киля до клотика он так невозмутим, 
Что сам Голландец, кажется, едва ль поспорит с ним 
И рваный парус у него искрится серебром 
И под бушпритом у него ворчит далёкий гром.

Hull down – hull down and under – she dwindles to a speck,
With noise of pleasant music and dancing on her deck.
All’s well – all’s well aboard her – she’s left you far behind,
With a scent of old-world roses through the fog that ties you blind.

А верхние его огни как ранняя заря, 
Как свечи, что расставлены венцом вкруг алтаря, 
Под музыку на палубе за горизонты лет 
Пока не скроешься – плыви, оставив Старый свет.

Her crews are babes or madmen? Her port is all to make?  
You’re manned by Truth and Science, and you steam for steaming’s sake?
Well, tinker up your engines – you know your business best –
She’s taking tired people to the Islands of the Blest!

Что за команда? Из детей, из психов или так?.. 
Ты, пароход, наукин сын, всё знаешь, что и как, 
Валяй, чини свои винты, мотайся по портам, 
А мы – усталых увезём к Блаженным островам.