Man dies too soon, beside his works half-planned.
  His days are counted and reprieve is vain:
Who shall entreat with Death to stay his hand;
  Or cloke the shameful nakedness of pain?

Уходим мы, не довершив дела.
   Срок предназначен, и отсрочки нет:
Кто может упросить, чтоб Смерть ушла,
   Кто может скрыть бесстыдство мук и бед?

Send here the bold, the seekers of the way –
  The passionless, the unshakeable of soul,
Who serve the inmost mysteries of man's clay,
  And ask no more than leave to make them whole.

Пусть явится, о Небо, в наш предел
   Бесстрастная, бестрепетная рать
Служителей, что знают тайны тел
   И молят лишь о праве исцелять.