Jane Austen Beecher Stowe de Rouse
  Was good beyond all earthly need;
But, on the other hand, her spouse
  Was very, very bad indeed.
He smoked cigars, called churches slow,
And raced – but this she did not know.

Джейн Остен Бичер Стоу де Равз
была сам ангел во плоти.
Ее супруг же был как раз
так плох, что бог не приведи.
Курил, священников ругал,
любил бега – сей грех скрывал.

For Belial Machiavelli kept
  The little fact a secret, and,
Though o'er his minor sins she wept,
  Jane Austen did not understand
That Lilly – thirteen-two and bay
Absorbed one-half her husband's pay.

Он увлечение игрой
держал в секрете от жены.
Джейн Остен плакала порой –
ей были все грехи видны.
Джейн не открылось лишь одно:
гнедая тянет их на дно.

She was so good, she made hime worse;
  (Some women are like this, I think;)
He taught her parrot how to curse,
  Her Assam monkey how to drink.
He vexed her righteous soul until
She went up, and he went down hill.

Сэр против святости восстал
(с такой женой всё может быть):
их попугай браниться стал,
мартышка выучилась пить.
В жене он совесть пробуждал.
Она возвысилась, он пал.

Then came the crisis, strange to say,
  Which turned a good wife to a better.
A telegraphic peon, one day,
  Brought her – now, had it been a letter
For Belial Machiavelli, I
Know Jane would just have let it lie.

Но кризис, так сказать, помог
Джейн приумножить добродетель.
Ей вестовой доставил в срок
депешу, я тому свидетель:
"Макиавелли Белиал",
с пометкой "срочно" – штамп стоял.

But 'twas a telegram instead,
  Marked "urgent," and her duty plain
To open it. Jane Austen read:
  "Your Lilly's got a cough again.
Can't understand why she is kept
At your expense." Jane Austen wept.

Она б не тронула письма,
Но долг и срочность обязали
раскрыть, и Джейн прочла сама:
"Твоя Лилли опять в печали
и кашляет, я не пойму,
ее содержишь почему?"

It was a misdirected wire.
  Her husband was at Shaitanpore.
She spread her anger, hot as fire,
  Through six thin foreign sheets or more.
Sent off that letter, wrote another
To her solicitor – and mother.

Ошибка вышла в адресах.
Муж был у черта на куличках.
Гнев изливает Джейн в слезах
и в письмах на шести страничках.
Те письма шлет, поставив дату,
и матери, и адвокату.

Then Belial Machiavelli saw
  Her error and, I trust, his own,
Wired to the minion of the Law,
  And traveled wifeward – not alone.
For Lilly – thirteen-two and bay –
Came in a horse-box all the way.

Тут сэр, в ошибке убедясь
жены и, думаю, своей,
с городовым наладив связь,
помчался в путь обратный к ней.
Лилли, свою лошадку, он
везет с собой, наняв вагон.

There was a scene – a weep or two –
  With many kisses. Austen Jane
Rode Lilly all the season through,
  And never opened wires again.
She races now with Belial. This
Is very sad, but so it is.

Немая сцена, вздох без слез.
Сто поцелуев сняли стресс.
Джейн за Лилли взялась всерьез,
утратив к письмам интерес.
Играет с мужем на бегах.
Все это так, увы и ах.