We have no heart for the fishing – we have no hand for the oar –
All that our fathers taught us of old pleases us no more.
All that our own hearts bid us believe we doubt where we do not deny –
There is nor proof in the bread we eat nor rest in the toil we ply.

Душа не лежит рыбачить, рука не лежит грести.
Опыт, завещанный от отцов, не больно у нас в чести.
Верой в неверие мы горды: любые истины лгут.
Нашим потом не полит хлеб, радостью беден труд.

Look you, our foreshore stretches far through sea-gate, dyke and groin –
Made land all, that our fathers made, where the flats and the fairway join.
They forced the sea a sea-league back. They died, and their work stood fast.
We were born to peace in the lee of the dykes, but the time of our peace is past.

Видишь, за гранью дамб и запруд раскинулись вширь поля,
Это – руками отцов для нас созданная земля!
Они повернули море вспять. Прочно построен вал.
Мы в мире росли за плечом плотин, но прошлый покой пропал!

Far off, the full tide clambers and slips, mouthing and resting all,
Nipping the flanks of the water-gates, baying along the wall;
Turning the shingle, returning the shingle, changing the set of the sand...
We are too far from the beach, men say, to know how the outwarks stand.

Там, вдалеке, нарастает прилив, карабкаясь на заплот,
Пробует, крепко ль посажен затвор, скользит и опять ползет;
Лижет голыш, движет голыш, гложет песчаный склон...
Взморье не близко, пора бы взглянуть, цел ли еще заслон!

So we come down, uneasy, to look; uneasily pacing the beach.
These are the dykes our fathers made: we have never known a breach.
Time and again has the gale blown by and we were not afraid;
Now we come only to look at the dykes – at the dykes our fathers made.

В тревоге дома покидаем мы, на берег спеша идем.
Вот он, отцами созданный вал, мы бреши не знали в нем!
Нет, мы не боялись, пусть ветер выл и шторм не раз бушевал.
Что же, посмотрим, как он стоит, отцами созданный вал!

O’er the marsh where the homesteads cower apart the harried sunlight flies,
Shifts and considers, wanes and recovers, scatters and sickness and dies –
An evil ember bedded in ash – a spark blown west by wind...
We are surrendered to night and the sea – the gale and the tide behind!

Над гатью, над редким лоскутьем крыш смятенный теплится свет,
Вспыхнет и чахнет, сверкнет и меркнет – и только тлеет след,
Зловещая искорка на ветру, уголь, павший в золу...
Ночи и морю преданы мы, и буря у нас в тылу!

At the bridge of the lower saltings the cattle gather and blare, 
Roused by the feet of running men, dazed by the lantern-glare.
Unbar and let them away for their lives – the levels drown as they stand,
Where the flood-wash forces the sluices aback and the ditches deliver inland.

Коровы у изгородей ревут, к воротам теснясь скорей,
Вспугнуты криком, и беготней, и мерцанием фонарей,
Засовы – долой, пусть каждый сам спасает шкуру, когда
Шлюзы таранит из-за спины и во рвах взбухает вода!

Ninefold deep to the top of the dykes the galloping breakers stride,
And their overcarried spray is a sea – a sea of the landward side.
Coming, like stallions they paw with their hooves, going they snatch with their teeth,
Till the bents and the furze and the sand are dragged out, and the old-time hurdles are beneath.

Море ломит поверх плотин, по нашим пашням идет,
Буруны гуляют, как жеребцы, швыряя пену вразмет,
И все, что копытом не потоптать, уносят в зубах они,
Пока не утащат хлеба, и дрок, и дедовские плетни...

Bid men gather fuel for fire, the tar, the oil and tow –
Flame we shall need, not smoke, in the dark if the riddled sea-banks go.
Bid the ringers watch in the tower (who know how the dawn shall prove?)
Each with his rope between his feet and the trembling bells above.

Готовьте топливо для костров – паклю, смолу, сушняк:
Не дым – огонь будет нужен нам, если дамбы проглотит мрак!
Расставьте дозорных на вышки (что утро наворожит?) –
В ногах канат, а над головой колокол дребезжит...

Now we can only wait till the day, wait and apportion our shame.
These are the dykes our fathers left, but we would not look to the same.
Time and again were we warned of the dykes, time and again we delayed.
Now, it may fall, we have slain our sons, as our fathers we have betrayed.

                          *     *     *     *     *     *     *     *     *     *

Осталось одно – дожидаться дня, поздним казнясь стыдом.
Вот этот вал – наследство отцов. Мы не думали о своем.
Стучалась беда, но считалось всегда, что есть дела поважней.
Мы изменили своим отцам и убили своих сыновей!

Walking along the wreck of the dykes, watching the works of the sea!
These were the dykes our fathers made to our great profit and ease.
But the peace is gone and the profit is gone, with the old sure days withdrawn...
That our own houses show as strange when we come back in the dawn.

Пред нами разгромленный фронт плотин, работа морской волны.
То был отцами созданный вал, богатство и мир страны.
Но миру – конец, и богатству – конец, и земли под ногами нет,
И ты не найдешь ни кола ни двора, когда наступит рассвет!