«Who knows the heart of the Christian? How does he reason?
What are his measures and balances? Which is his season
For laughter, forbearance or bloodshed, and what devils move him
When he arises to smite us? I do not love him.

Что в сердце Христианина? Какие в нём бродят страсти? 
Когда он смирить их может? Когда он у них во власти? 
Какой его дьявол мутит? Каких таких ради истин 
Он хочет нас уничтожить? О, как он мне ненавистен!

He invites the derision of strangers – he enters all places.
Booted, bareheaded he enters. With shouts and embraces
He asks of us news of the household whom we reckon nameless.
Certainly Allah created him forty-fold shameless!

Он входит, не разуваясь; макушкою голой светит; 
Не зная, кто в доме старший, вниманьем не тех приветит; 
Ко всем обниматься лезет, горланя уже с порога. 
Вглядишься в его бесстыдство и видишь – он шут от Бога!

So it is not in the Desert. One came to me weeping –
The Avenger of Blood on his track – I took him in keeping.
Demanding not whom he had slain, I refreshed him, I fed him
As he were even a brother. But Eblis had bred him.

Такой прибежал однажды, спасаясь от кровной мести. 
Моля меня об укрытье, он выл, не боясь бесчестья. 
Не стал я чинить допроса и, плова достав из чана, 
Его накормил, как брата. Но был он слугой Шайтана.

He was the son of an ape, ill at ease in his clothing.
He talked with his head, hands and feet. I endured him with loathing.
Whatever his spirit conceived his countenance showed it
As a frog shows in a mud-puddle. Yet I abode it!

Воистину сын макаки в своей одежонке тесной, 
Болтал он, моё жилище наполнив лузгой словесной. 
И всё, что скрывал он, тут же всплывало, как жаба к свету, 
На подлой его личине. Но всё же стерпел я это!

I fingered my beard and was dumb, in silence confronting him.
His soul was too shallow for silence, e'en with Death hunting him.
I said: "'Tis his weariness speaks," but, when he had rested,
He chirped in my face like some sparrow, and, presently, jested!

Я думал: «Избегнув смерти, шумит предо мной неверный 
Затем, что душой ничтожной не внял тишине безмерной. 
Иль в нём говорит усталость?» Но вскоре мне стало жутко: 
Мой гость отдохнул и что-то ехидно мне бросил в шутку!

Wherefore slew I that stranger? He brought me dishonour.
I saddled my mare, Bijli, I set him upon her.
I gave him rice and goat's flesh. He bared me to laughter.
When he was gone from my tent, swift I followed after,
Taking my sword in my hand. The hot wine had filled him.
Under the stars he mocked me – therefore I killed him!

Ему я вручил кобылу и пожелал успеха. 
Но гость, не сказав спасибо, лишь прыснул, давясь от смеха.
Я видел, я знал, в какую мой гость поскакал сторонку, 
И, дав от меня отъехать, за ним поскакал вдогонку. 
Догнав, обнажил я саблю. Что было потом – известно: 
Меня оскорбив при звёздах, своё получил он честно!

Хадрамаути – уроженец Хадрамаута, исторической области и региона на юге Аравийского полуострова. – Примечание переводчика.