My new-cut ashlar takes the light
    Where crimson-blank the windows flare;
By my own work, before the night,
    Great Overseer, I make my prayer.

Отесан камень – и лучи
    В его глубинах открываю.
Пред тем, как труд вершить в ночи,
    К тебе, о Мастер, я взываю.

If there be good in that I wrought,
    Thy hand compelled it, Master, Thine;
Where I have failed to meet Thy thought
    I know, through Thee, the blame is mine.

Я знаю – всем, что я создал,
    Тебе, о Мастер, я обязан,
И там, где я Тебе не внял,
    Лишь я и должен быть наказан.

One instant's toil to Thee denied
    Stands all Eternity's offence,
Of that I did with Thee to guide
    To Thee, through Thee, be excellence.

И трудится напрасно тот,
    Кто без Тебя был хоть мгновенье,
Твоя Рука меня ведёт
    К Тебе, через Тебя – к уменью.

Who, lest all thought of Eden fade,
    Bring'st Eden to the craftsman's brain,
Godlike to muse o'er his own trade
    And Manlike stand with God again.

И чтоб не смели Мы забыть
    Эдема в бытии убогом,
Ты учишь в деле Богом быть
    И Человеком (челом в веках) перед Богом.

The depth and dream of my desire,
    The bitter paths wherein I stray,
Thou knowest Who hast made the Fire,
    Thou knowest Who hast made the Clay.

О, сколь нагружена ладонь,
    Сколь горьки тропы на вершину,
Ты знаешь, Высекающий Огонь,
    Ты знаешь, Замесивший Глину.

One stone the more swings to her place
    In that dread Temple of Thy Worth
– It is enough that through Thy grace
    I saw naught common on Thy earth.

В фундамент Храма, в общий ряд
    Свой камень ставлю – и немею:
Довольно мне, что был мой взгляд
    Необщим Милостью Твоею.

Take not that vision from my ken;
    Oh whatso'er may spoil or speed,
Help me to need no aid from men
    That I may help such men as need!

Так будь со мною и владей – 
    Чтоб, выбрав верную дорогу,
Не ждал я помощи людей,
    Но приходил им на подмогу.