What is a woman that you forsake her,
And the hearth-fire and the home-acre,
To go with the old grey Widow-maker?

Разве удержит жена молодая
Близ очага и родимого края,
Если поманит Колдунья седая?

She has no house to lay a guest in –
But one chill bed for all to rest in,
That the pale suns and the stray bergs nest in.

Это – старуха с холодною кровью,
Лед она стелет гостям в изголовье
В крае, где айсбергов белых гнездовье.

She has no strong white arms to fold you,
But  the  ten-times-fingering weed  to hold you –
Out on the rocks where the tide has rolled you.

Нежной она не обнимет рукою –
Только оближет знобящей волною,
Выкатив тело на кромку прибоя.

Yet, when the signs of summer thicken,
And the ice breaks, and the birch-buds quicken,
Yearly you turn from our side, and sicken –

Но, лишь повеет весной с небосвода,
Вздуются почки и вскроются воды,
Вам уже снятся сраженья, походы.

Sicken again for the shouts and the slaughters.
You steal away to the lapping waters,
And look at your ship in her winter-quarters.

К морю вы сходите нетерпеливо,
Бродите молча по краю залива –
Там, где ладья ожидает прилива.

You forget our mirth, and talk at the tables,
The kine in the shed and the horse in the stables –
To pitch her sides and go over her cables.

В пире и в мире уж нету вам сласти,
Мыслями всеми у ведьмы во власти,
Днище смолите и чините снасти.

Then you drive out where the storm-clouds swallow,
And the sound of your oar-blades, falling hollow,
Is all we have left through the months to follow.

И на заре ваш корабль уплывает
Вдаль, где багровая туча пылает,
Шум ваших весел стихает, стихает...

Ah, what is Woman that you forsake her,
And the hearth-fire and the home-acre,
To go with the old grey Widow-maker ?

Разве удержит жена молодая
Близ очага и родимого края,
Если поманит Колдунья седая?