In the Neolithic Age savage warfare did I wage 
 For food and fame and woolly horses' pelt. 
I was singer to my clan in that dim, red Dawn of Man, 
 And I sang of all we fought and feared and felt.

Воин каменного века, дикий предок человека, 
Знаю я, что значит удаль, кровь и страх, 
Ради окороков дымных в пламенных я славил гимнах 
Мой народ при пламенеющих кострах.

Yea, I sang as now I sing, when the Prehistoric spring 
 Made the piled Biscayan ice-pack split and shove; 
And the troll and gnome and dwerg, and the Gods of Cliff and Berg 
 Were about me and beneath me and above.

Мы охотились на льдинах в теплых шкурах лошадиных 
На заре доисторической весны, 
И торосами сверкая, громоздилась ввысь Бискайя, 
Гномы, тролли населяли наши сны.

But a rival, of Solutré, told the tribe my style was outré – 
 By a hammer, grooved of dolomite, he fell. 
And I left my views on Art, barbed and tanged below the heart 
 Of a mammothistic etcher at Grenelle.

Но в стихах моих изъяны мой соперник постоянный 
В солютрейскую эпоху отыскал, –
Был заколот пустомеля вместе с парнем из Гренеля, 
С тем, что мамонтов на скалах высекал!

Then I stripped them, scalp from skull, and my hunting-dogs fed full, 
 And their teeth I threaded neatly on a thong; 
And I wiped my mouth and said, "It is well that they are dead, 
 For I know my work is right and theirs was wrong."

Топором из диорита голова у них обрита, 
Псы наелись, мясо с ребер ободрав. 
В амулет связал я зубы и от крови вытер губы: 
Кто осмелится сказать, что я неправ?

But my Totem saw the shame; from his ridgepole-shrine he came, 
 And he told me in a vision of the night: – 
"There are nine and sixty ways of constructing tribal lays, 
 "And every single one of them is right!" 
 
                        *   *   *   *   *   *   *

Но себя я смехом выдал: со столба сошел мой идол 
И приснился мне гремящим по лесам: 
«Никакой канон не тесен для дикарских наших песен, 
А сто первый или первый – думай сам!».
 
                        *   *   *   *   *   *   *

Then the silence closed upon me till They put new clothing on me 
 Of whiter, weaker fresh and bone more frail; 
And I stepped beneath Time's finger, once again a tribal singer, 
 And a minor poet certified by Traill!

Тут, облекшись плотью белой, ослабелый, оробелый, 
Перенесся в Лондон я, покуда спал, 
Подшутить решило Время: в поэтическое племя 
Я, шагнув через столетия, попал.

Still they skirmish to and fro, men my messmates on the snow 
 When we headed off the aurochs turn for turn; 
When the rich Allobrogenses never kept amanuenses, 
 And our only plots were piled in lakes at Berne.

По-пещерному сердиты здесь коллеги-троглодиты, 
Задирающие зубра на снегу, 
Сжеван автор, не растрогав толстосумов аллоброгов 
В свайных хижинах на бернском берегу.

Still a cultured Christian age sees us scuffle, squeak, and rage, 
 Still we pinch and slap and jabber, scratch and dirk; 
Still we let our business slide – as we dropped the half-dressed hide – 
 To show a fellow-savage how to work.

В христианский век ученый здесь для битвы утонченной 
Не жалеют кулаков, ногтей и стрел, 
Над невыдубленной шкурой похваляются культурой 
Кто в дубильном деле не поднаторел.

Still the world is wondrous large, – seven seas from marge to marge – 
 And it holds a vast of various kinds of man; 
And the wildest dreams of Kew are the facts of Khatmandhu 
 And the crimes of Clapham chaste in Martaban.

Но при всем при том правдиво, что садов британских диво 
Без трудов произрастает в Катманду: 
Мир пестреет, не скудея, и «ламбетского злодея» 
В Мартабане бы не предали суду.

Here's my wisdom for your use, as I learned it when the moose 
 And the reindeer roared where Paris roars to-night: – 
"There are nine and sixty ways of constructing tribal lays, 
 "And – every – single – one – of – them – is – right!"

Эту мудрость поколений я впитал, когда олени 
На Монмартре разбредались по лесам: 
«Никакой канон не тесен для дикарских наших песен, 
А сто первый или первый – думай сам!»