Hear now the Song of the Dead – in the North by the torn berg-edges – 
They that look still to the Pole, asleep by their hide-stripped sledges.
Song of the Dead in the South – in the sun by their skeleton horses,
Where the warrigal whimpers and bays through the dust of the sere river-courses.

Song of the Dead in the East – in the heat-rotted jungle hollows,
Where the dog-ape barks in the kloof – in the brake of the buffalo-wallows.
Song of the Dead in the West – in the Barrens, the snow that betrayed them,
Where the wolverine tumbles their packs from the camp and the grave-mound they made them;

          Hear now the Song of the Dead!

Слушай, поют мертвецы – там, на севере, в сумерках черных,
Смотрят на полюс они, уснув среди льдов непокорных.
Песню поют мертвецы – там, на юге, где пали их кони,
И где с лаем и воем бегут динго, пыль поднимая в погоне.

Песню поют мертвецы – на востоке, где джунглей трущобы,
И где в зарослях буйвол ревет, и кричат обезьяны от злобы.
Песню поют мертвецы – там, на западе, где за лесами
Росомахи погибших грызут, засыпая их кости песками.

          Слушай, – поют мертвецы!

                                          I.
We were dreamers, dreaming greatly, in the man-stifled town;
We yearned beyond the skyline where the strange roads go down.
Came the Whisper, came the Vision, came the Power with the Need.
Till the Soul that is not man's soul was lent us to lead.
As the deer breaks – as the steer breaks – from the herd where they graze,
In the faith of little children we went on our ways.
Then the wood failed – then the food failed – then the last water dried – 
In the faith of little children we lay down and died.
On the sand-drift – on the veldt-side – in the fern-scrub we lay,
That our sons might follow after by the bones on the way.
Follow after – follow after! We have watered the root,
And the bud has come to blossom that ripens for fruit!
Follow after – we are waiting by the trails that we lost
For the sound of many footsteps, for the tread of a host.
Follow after – follow after – for the harvest is sown:
By the bones about the wayside ye shall come to your own!

                                          I.
Мы мечтатели, мечтали, задыхаясь в городах,
О заморских светлых далях, о чужих краях:
Но пришли – Виденье, Шепот, встала Сила с Нуждой,
И ссудили нас, чтоб шли мы, нелюдской душой.
Как олень или бык упрямый перед стадом идет,
Так и мы, по-детски веря, шли вперед, вперед.
Но иссякла пища наша, высохла вода,
И по-детски веря, наземь мы легли тогда.
Мы лежим в песках зыбучих, в зарослях гнилья,
Для того, чтоб шли за нами наши сыновья.
Следом, дети! Следом, дети! Наша кровь течет
По корням кустов, деревьев, – зреет пышный плод.
Следом, дети! Ждем мы, ждем мы, не теряйте следов!
Ждем мы топота и шума тысячи шагов.
Следом, дети! Следом, дети! Жатва – здесь и там:
По костям отцов придете вы к своим костям!

     When Drake went down to the Horn
         And England was crowned thereby,
     'Twixt seas unsailed and shores unhailed
         Our Lodge – our Lodge was born
         (And England was crowned thereby).

         Лишь к мысу Гона наш Дрейк проник, 
         И этим Англия горда, 
         В седых морях, в глухих морях 
         Приют для нас возник 
         (И этим Англия горда!).

     Which never shall close again
         By day nor yet by night,
     While man shall take his life to stake
         At risk of shoal or main
         (By day nor yet by night).

         Приют открыт для всех весь год, 
         Днем и в глухую ночь. 
         Тем смерть – пустяк и жизнь – пятак, 
         Кто в океан корабль ведет 
         (Днем и в глухую ночь).

     But standeth even so
         As now we witness here,
     While men depart, of joyful heart,
         Adventure for to know.
         (As now bear witness here).

                                  II.
     We have fed our sea for a thousand years
         And she calls us, still unfed,
     Though there's never a wave of all her waves
         But marks our English dead:
     We have strawed our best to the weed's unrest
         To the shark and the sheering gull.
     If blood be the price of admiralty,
         Lord God, we ha' paid in full!

                                  II 
     Все моря мы кормим уж тысячу лет, 
         И нету еще конца, 
     Хоть они и любой своей волной 
         Омыли мертвеца.
     Мы лежим под водой и кормим собой 
         Акул и подводных змей. 
         Коль кровь – цена владычеству, 
         То мы не жалели своей!

     There's never a flood goes shoreward now
         But lifts a keel we manned;
     There's never an ebb goes seaward now
         But drops our dead on the sand – 
     But slinks our dead on the sands forlore,
         From The Ducies to the Swin.
     If blood be the price of admiralty,
     If blood be the price of admiralty,
         Lord God, we ha' paid it in!

     Выносит теперь любой прилив 
         Суда, что мы вели; 
     Бросает теперь любой отлив 
         Погибших нашей земли –
     И снова их в море уносит всех, 
         Батраков и вождей. 
     Коль кровь – цена владычеству, 
     Коль кровь – цена владычеству, 
         То мы уплатили своей! 

     We must feed our sea for a thousand years,
         For that is our doom and pride,
     As it was when they sailed with the Golden Hind
         Or the wreck that struck last tide – 
     Or the wreck that lies on the spouting reef
         Where the ghastly blue-lights flare.
     If blood be the price of admiralty,
     If blood be the price of admiralty,
     If blood be the price of admiralty,
         Lord God, we ha' bought it fair!

     И платить – то честь наша! – будем дань 
         Мы тысячи лет морям, 
     Так и было, когда «Золотая лань» 
         Раскололась пополам 
     И когда на рифах, – слепя глаза, – 
         Кипел прибой голубой. 
     Коль кровь – цена владычеству, 
     Коль кровь – цена владычеству, 
     Коль кровь – цена владычеству, 
         То мы уплатили с лихвой!