Ah! What avails the classic bent
  And what the cultured word,
Against the undoctored incident
  That actually occurred?

В литературном слове нет
   Живого ничего –
А Жизнь подкинет нам сюжет
   Такой, что о-го-го!

And what is Art whereto we press
  Through paint and prose and rhyme –
When Nature in her nakedness
  Defeats us every time?

Искусство тени создает!
   Натура всякий раз
Даст сто очков ему вперед –
   Без всяческих прикрас!

It is not learning, grace nor gear,
  Nor easy meat and drink,
But bitter pinch of pain and fear
  That makes creation think.

Отнюдь не голод и не труд,
   Не знаний тяжкий пресс,
Но Страх и Боль наш Ум куют
   И двигают прогресс.

When in this world's unpleasing youth
  Our godlike race began,
The longest arm, the sharpest tooth,
  Gave man control of man;

В первоначальные века
   Был Человек таков,
Что чтил убойность кулака
   И остроту зубов,

Till, bruised and bitten to the bone
  And taught by pain and fear,
He learned to deal the far-off stone,
  And poke the long, safe spear.

Пока в крови и синяках
   От вечного битья
Пращи не выдумал в сердцах
   И длинного копья.

So tooth and nail were obsolete
  As means against a foe,
Till, bored by uniform defeat,
  Some genius built the bow.

И вот сошел на нет диктат
   Зубов и голых рук,
Против копья – как результат! –
   Был выгнут первый лук.

Then stone and javelin proved as vain
  As old-time tooth and nail;
Till, spurred anew by fear and pain,
  Man fashioned coats of mail.

И когти потерпели крах,
   И в луке проку нет,
Когда кольчугу Боль и Страх
   Произвели на свет.

Then was there safety for the rich
  And danger for the poor,
Till someone mixed a powder which
  Redressed the scale once more.

Броню богатый приобрел –
   Его не взять никак!
Но вскоре порох изобрел
   Беспомощный бедняк.

Helmet and armour disappeared
  With sword and bow and pike,
And, when the smoke of battle cleared,
  All men were armed alike....

Исчезли и броня, и шлем
   В густом дыму войны...
Но дым сошел – и ясно всем,
   Что силы-то равны!

And when ten million such were slain
  To please one crazy king,
Man, schooled in bulk by fear and pain,
  Grew weary of the thing;

Но миллионы мертвецов
   Потребовались нам,
Чтоб Страх и Боль в конце концов
   Нам дали по рукам.

And, at the very hour designed,
  To enslave him past recall,
His tooth-stone-arrow-gun-shy mind
  Turned and abolished all.

Чтоб зубо-камне-пушко-Ум
   Собрал остаток сил
И в результате тяжких дум
   Оружье отменил!

All Power, each Tyrant, every Mob
   Whose head has grown too large,
Ends by destroying its own job
  And works its own discharge;

Тирана Власть и Власть Толпы,
   Раскрыв кровавый рот,
Свои устои и столпы
   В итоге подорвет.

And Man, whose mere necessities
  Move all things from his path,
Trembles meanwhile at their decrees,
  And deprecates their wrath!

А Боль и Страх свое вершат,
   Препоны все презрев, –
И люди чтут их и дрожат,
   Чтоб не навлечь их гнев!