O mirk, mirk is this midnight hour,
     And loud the tempest's roar;
 A waefu' wanderer seeks thy tower,
     Lord Gregory, ope thy door.

 Полночный час угрюм и тих.
 Лишь гром гремит порой,
 Я у дверей стою твоих.
 Лорд Грегори, открой.

 An exile frae her father's ha',
     And a' for loving thee;
 At least some pity on me shaw,
     If love it may na be.

 Я не могу вернуться вновь
 Домой, к семье своей,
 И если спит в тебе любовь,
 Меня хоть пожалей.

 Lord Gregory, mind'st thou not the grove
     By bonie Irwine side,
 Where first I own'd that virgin love
     I lang, lang had denied.

 Припомни лес на склоне гор,
 Где волю я дала
 Любви, с которой долгий спор
 В душе своей вела.

 How aften didst thou pledge and vow
     Thou wad for aye be mine!
 And my fond heart, itsel' sae true,
     It ne'er mistrusted thine.

 Ты небом клялся мне не раз,
 Что будешь ты моим,
 Что договор, связавший нас,
 Навеки нерушим.

 Hard is thy heart, Lord Gregory,
     And flinty is thy breast:
 Thou bolt of Heaven that flashest by,
     O, wilt thou bring me rest!

 Но тот не помнит прежних дней,
 Чье сердце из кремня.
 Так пусть же у твоих дверей
 Гроза убьет меня!

 Ye mustering thunders from above,
     Your willing victim see;
 But spare and pardon my fause Love,
     His wrangs to Heaven and me.

 О небо, смерть мне подари.
 Я вечным сном усну
 У двери лорда Грегори,
 Простив его вину.