A Guid New-year I wish thee, Maggie!
 Hae, there's a ripp to thy auld baggie:
 Tho' thou's howe-backit now, an' knaggie,
     I've seen the day
 Thou could hae gaen like ony staggie,
     Out-owre the lay.

 Привет тебе, старуха-кляча,
 И горсть овса к нему в придачу.
 Хоть ты теперь скелет ходячий,
     Но ты была
 Когда-то лошадью горячей
     И рысью шла.

 Tho' now thou's dowie, stiff, an' crazy,
 An' thy auld hide as white's a daisie,
 I've seen thee dappl't, sleek an' glaizie,
     A bonie gray:
 He should been tight that daur't to raize thee,
     Ance in a day.

 Ты глуховата, слеповата.
 Седая шерсть твоя примята.
 А серой в яблоках когда-то
     Была она.
 И твой ездок был тоже хватом
     В те времена!

 Thou ance was i' the foremost rank,
 A filly buirdly, steeve, an' swank;
 An' set weel down a shapely shank,
     As e'er tread yird;
 An' could hae flown out-owre a stank,
     Like ony bird.

 Лошадкой ты была на славу.
 Хозяин был тебе по нраву.
 И я гордиться мог по праву,
     Когда с тобой
 Любую брали мы канаву,
     Подъем любой.

 It's now some nine-an'-twenty year,
 Sin' thou was my guid-father's mear;
 He gied me thee, o' tocher clear,
     An' fifty mark;
 Tho' it was sma', 'twas weel-won gear,
     An' thou was stark.

 Тебя с полсотней марок вместе
 Родитель дал моей невесте.
 Хоть капитал - скажу по чести
     Был очень мал,
 Не раз добром подарок тестя
     Я поминал.

 When first I gaed to woo my Jenny,
 Ye then was trotting wi' your minnie:
 Tho' ye was trickie, slee, an' funnie,
     Ye ne'er was donsie;
 But hamely, tawie, quiet, an' cannie,
     An' unco sonsie.

 Когда я стал встречаться с милой,
 Тебе всего полгода было,
 И ты за матерью-кобылой
     Трусила вслед.
 Ключом в тебе кипела сила
     Весенних лет.

 That day, ye pranc'd wi' muckle pride,
 When ye bure hame my bonie bride:
 An' sweet an' gracefu' she did ride,
     Wi' maiden air!
 Kyle-Stewart I could bragged wide
     For sic a pair.

 Я помню день, когда, танцуя
 И щеголяя новой сбруей,
 Везла со свадьбы молодую
     Ты к нам домой.
 Как любовался я, ликуя,
     В тот день тобой!

 Tho' now ye dow but hoyte and hobble,
 An' wintle like a saumont coble,
 That day, ye was a jinker noble,
     For heels an' win'!
 An' ran them till they a' did wauble,
     Far, far, behin'!

 Перевалив за три десятка,
 Ты ходишь медленно и шатко.
 С каким трудом дорогой краткой
     Ты возишь кладь,
 А прежде - чья могла лошадка
     Тебя догнать?

 When thou an' I were young an' skeigh,
 An' stable-meals at fairs were dreigh,
 How thou wad prance, and snore, an' skreigh
     An' tak the road!
 Town's-bodies ran, an' stood abeigh,
     An' ca't thee mad.

 Тебя на ярмарках, бывало,
 Трактирщики кормили мало,
 И все ж домой меня ты мчала,
     Летя стрелой.
 А вслед вся улица кричала:
     - Куда ты? Стой!

 When thou was corn't, an' I was mellow,
 We took the road aye like a swallow:
 At brooses thou had ne'er a fellow,
     For pith an' speed;
 But ev'ry tail thou pay't them hollowm
     Whare'er thou gaed.

 Когда ж с тобой мы были сыты
 И горло у меня промыто, -
 В те дни дорогою открытой
     Мы так неслись,
 Как будто от земли копыта
     Оторвались.

 The sma', droop-rumpl't, hunter cattle
 Might aiblins waur't thee for a brattle;
 But sax Scotch mile, thou try't their mettle,
     An' gar't them whaizle:
 Nae whip nor spur, but just a wattle
     O' saugh or hazel.

 Ты, верно, помнишь эти гонки.
 С обвислым крупом лошаденки
 Теснились жалобно к сторонке,
     Давая путь,
 Хоть я не смел лозою тонкой
     Тебя стегнуть.

 Thou was a noble fittie-lan',
 As e'er in tug or tow was drawn!
 Aft thee an' I, in aught hours' gaun,
     In guid March-weather,
 Hae turn'd sax rood beside our han',
     For days thegither.

 Всегда была ты верным другом,
 И нет конца твоим заслугам.
 Напрягшись телом всем упругим,
     Ты шла весной
 Перед моим тяжелым плугом
     И бороной.

 Thou never braing't, an' fetch't, an' fliskit;
 But thy auld tail thou wad hae whiskit,
 An' spread abreed thy weel-fill'd brisket,
     Wi' pith an' power;
 Till sprittie knowes wad rair't an' riskit
     An' slypet owre.

 When frosts lay lang, an' snaws were deep,
 An' threaten'd labour back to keep,
 I gied thy cog a wee bit heap
     Aboon the timmer:
 I ken'd my Maggie wad na sleep,
     For that, or simmer.

 Когда глубокий снег зимою
 Мешал работать нам с тобою,
 Я отмерял тебе с лихвою
     Овес, ячмень
 И знал, что ты заплатишь вдвое
     Мне в летний день.

 In cart or car thou never reestit;
 The steyest brae thou wad hae fac't it;
 Thou never lap, an' sten't, and breastit,
     Then stood to blaw;
 But just thy step a wee thing hastit,
     Thou snoov't awa.

 My pleugh is now thy bairn-time a',
 Four gallant brutes as e'er did draw;
 Forbye sax mae I've sell't awa,
     That thou hast nurst:
 They drew me thretteen pund an' twa,
     The vera warst.

 Твои два сына плуг мой тянут,
 А двое кладь возить мне станут.
 И, верно, не был я обманут,
     Продав троих:
 По десять фунтов чистоганом
     Я взял за них.

 Mony a sair daurk we twa hae wrought,
 An' wi' the weary warl' fought!
 An' mony an anxious day, I thought
     We wad be beat!
 Yet here to crazy age we're brought,
     Wi' something yet.

 Утомлены мы, друг, борьбою.
 Мы все на свете брали с бою.
 Казалось, ниц перед судьбою
     Мы упадем.
 Но вот состарились с тобою,
     А все живем!

 An' think na', my auld trusty servan',
 That now perhaps thou's less deservin,
 An' thy auld days may end in starvin;
     For my last fow,
 A heapit stimpart, I'll reserve ane
     Laid by for you.

 Не думай по ночам в тревоге,
 Что с голоду протянешь ноги.
 Пусть от тебя мне нет подмоги,
     Но я в долгу -
 И для тебя овса немного
     Приберегу.

 We've worn to crazy years thegither;
 We'll toyte about wi' ane anither;
 Wi' tentie care I'll flit thy tether
     To some hain'd rig,
 Whare ye may nobly rax your leather,
     Wi' sma' fatigue.

 С тобой состарился я тоже.
 Пора сменить нас молодежи
 И дать костям и дряхлой коже
     Передохнуть
 Пред тем, как тронемся мы лежа
     В последний путь.