There was three kings into the east,
Three kings both great and high,
And they hae sworn a solemn oath
John Barleycorn should die.

Царями было решено
С земли его стереть.
Ты, Джон Ячменное Зерно,
Обязан умереть.

They took a plough and plough'd him down,
Put clods upon his head,
And they hae sworn a solemn oath
John Barleycorn was dead.

Вот пашня поднята сохой,
Вот приговор свершен!
Землей засыпан с головой
Неугомонный Джон.

But the cheerful Spring came kindly on,
And show'rs began to fall;
John Barleycorn got up again,
And sore surpris'd them all.

Опять весна стучит в окно
В веселом блеске гроз,
А Джон Ячменное Зерно
Из-под земли пророс.

The sultry suns of Summer came,
And he grew thick and strong;
His head weel arm'd wi' pointed spears,
That no one should him wrong.

Растет. И в летнюю жару
Могучий и большой
Стоит, качая на ветру,
Колючей головой.

The sober Autumn enter'd mild,
When he grew wan and pale;
His bending joints and drooping head
Show'd he began to fail.

Сезон осенний наступил;
Джон старый побледнел,
Стал хрупок, голову склонил
И сильно ослабел.

His colour sicken'd more and more,
He faded into age;
And then his enemies began
To show their deadly rage.

С природой сложно совладать,
Подходит смерти срок.
Ему враги решили дать
Убийственный урок.

They've taen a weapon, long and sharp,
And cut him by the knee;
Then tied him fast upon a cart,
Like a rogue for forgerie.

Стальной косой в один прием
Был сбит бедняга с ног,
Веревкой туго скручен он,
Положен на возок.

They laid him down upon his back,
And cudgell'd him full sore;
They hung him up before the storm,
And turned him o'er and o'er.

По хрупкой старческой спине
Цепами стали бить
И, мучая его вдвойне,
По воздуху кружить.

They filled up a darksome pit
With water to the brim;
They heaved in John Barleycorn,
There let him sink or swim.

В колодец! В глубь его. На дно!
Где воздух не вдохнуть.
Ты, Джон Ячменное Зерно,
Там должен утонуть.

They laid him out upon the floor,
To work him farther woe;
And still, as signs of life appear'd,
They toss'd him to and fro.

Не тонет! Подняли и вот,
Мученья чтоб продлить,
Дубиной стали бить в живот
И по полу возить.

They wasted, o'er a scorching flame,
The marrow of his bones;
But a miller us'd him worst of all,
For he crush'd him between two stones.

Избитого и без оков
Отправили в костер,
А мельник между жерновов
Его в ничто растер.

And they hae taen his very heart's blood,
And drank it round and round;
And still the more and more they drank,
Their joy did more abound.

И вот из сердца Джона кровь
Мы пьем за кругом круг.
И веселит нас вновь и вновь
Тяжелых кружек стук.

John Barleycorn was a hero bold,
Of noble enterprise;
For if you do but taste his blood,
'Twill make your courage rise.

Да! Джон Ячменное Зерно
Был смелый молодец.
Из крови Джона нам дано
Брать храбрость для сердец.

'Twill make a man forget his woe;
'Twill heighten all his joy;
'Twill make the widow's heart to sing,
Tho' the tear were in her eye.

Пускай хмельная голова 
От мыслей отдохнет,
Пускай усталая вдова
С ним песню запоет.

Then let us toast John Barleycorn,
Each man a glass in hand;
And may his great posterity
Ne'er fail in old Scotland!

Пускай времен наступит новь
Мы не увидим дна
У бочки, где клокочет кровь
Ячменного Зерна!