Wee, modest crimson-tipped flow'r,
 Thou's met me in an evil hour;
 For I maun crush amang the stoure
     Thy slender stem:
 To spare thee now is past my pow'r,
     Thou bonie gem.

 Цветок пунцовый, полевой!
 Ты, бедный, встретился со мной
 Не в добрый час: тебя в красе
     Подрезал я.
 Жемчуг долин, не можно мне
     Спасти тебя!

 Alas! it's no thy neibor sweet,
 The bonie lark, companion meet,
 Bending thee 'mang the dewy weet,
     Wi' spreckl'd breast!
 When upward-springing, blythe, to greet
     The purpling east.

 Не пестрый, резвый мотылек
 Теперь твой нежный стебелек
 На дерн, увлаженный росой,
     Порхая, гнет;
 К тебе румяною зарей
     Он не прильнет.

 Cauld blew the bitter-biting north
 Upon thy early, humble birth;
 Yet cheerfully thou glinted forth
     Amid the storm,
 Scarce rear'd above the parent-earth
     Thy tender form.

 В холодном поле ветр шумел,
 И дождик лил, и гром гремел;
 Но туча мрачная прошла,
     Меж тем в глуши
 Ты нежно, тихо расцвела,
     Цветок любви.

 The flaunting flow'rs our gardens yield,
 High shelt'ring woods and wa's maun shield;
 But thou, beneath the random bield
     O' clod or stane,
 Adorns the histie stibble field,
     Unseen, alane.

 Сады дают цветам своим
 Приют и тень - и любо им;
 Но сироту, красу полян,
     Кто сбережет?
 От зноя туча, иль курган
     От непогод?

 There, in thy scanty mantle clad,
 Thy snawie bosom sun-ward spread,
 Thou lifts thy unassuming head
     In humble guise;
 But now the share uptears thy bed,
     And low thou lies!

 Из-под травы едва видна,
 Цвела ты, прелести полна,
 И солнца луч с тобой играл;
     Но тайный рок
 Железо острое наслал -
     Погиб цветок...

 Such is the fate of artless maid,
 Sweet flow'ret of the rural shade!
 By love's simplicity betray'd,
     And guileless trust;
 Till she, like thee, all soil'd, is laid
     Low i' the dust.

 Таков удел, Мальвина, твой,
 Когда невинною душой
 Ты ловишь нежные мечты;
     Любовь страшна:
 Как мой цветок, увянешь ты
     В тоске, одна.

 Such is the fate of simple bard,
 On life's rough ocean luckless starr'd!
 Unskilful he to note the card
     Of prudent lore,
 Till billows rage, and gales blow hard,
     And whelm him o'er!

 Певцу удел такой же дан:
 Бушует жизни океан,
 Не видно звезд, а он плывет,
     Надежда мчит;
 Он прост душой, он счастья ждет...
     Челнок разбит.

 Such fate to suffering worth is giv'n,
 Who long with wants and woes has striv'n,
 By human pride or cunning driv'n
     To mis'ry's brink;
 Till wrench'd of ev'ry stay but Heav'n,
     He, ruin'd, sink!

 И добрый, злыми утеснен,
 Тому ж уделу обречен:
 Никто ничем не упрекнет,
     А жил в слезах;
 Приюта нет; он отдохнет...
     На небесах!

 Ev'n thou who mourn'st the Daisy's fate,
 That fate is thine—no distant date;
 Stern Ruin's plough-share drives elate,
     Full on thy bloom,
 Till crush'd beneath the furrow's weight,
     Shall be thy doom!

 И я горюю о цветке;
 А может быть, невдалеке
 Мой черный день; и как узнать,
     Что Бог велел?
 Не о себе ли горевать
     И мой удел?..